Замминистра информации о том, в каком случае могут заблокировать соцсети и что будет со СМИ

В Закон «О средствах массовой информации» собираются внести изменения. Комментаторов в интернете планируют идентифицировать, интернет-ресурсам предлагают добровольную регистрацию, а на телеканалах хотят ввести порог как минимум в 30% белорусского контента.

— Будет ли отличаться регистрация интернет-ресурса от регистрации печатных и электронных СМИ, которая сегодня существует?

— Пока таких отличий не предполагается: тот же порядок и те же сроки — не более месяца.

— Сегодня главным редактором газеты может быть только тот человек, который проработал не менее пяти лет на руководящей должности в СМИ. Отменят ли эту норму или, может быть, к ней будут как-то по-другому относиться в плане регистрации сетевых изданий?

— Эта норма сегодня применяется к печатным СМИ. Законом она, впрочем, не прописывается и содержится в Едином квалификационном справочнике должностей. Мы пока исходим из того, чтобы сохранить ее для сетевых изданий, потому что все СМИ должны работать в единых условиях.

Другой вопрос, что эта норма, как вы правильно заметили, неоднозначно воспринимается. Особенно в свете современных тенденций в развитии медиарынка. Поэтому я не могу исключать, что она претерпит некие изменения после принятия закона.

— В квалификационном справочнике сегодня даже нет такой должности — «редактор сетевого издания»…

— Сначала проект закона должен стать законом, после чего еще придется менять ряд подзаконных актов. Это касается в том числе и внесения дополнений в справочник.

— На каком основании такому крупному порталу, как TUT.BY, могут отказать в регистрации?

— Давайте немного по-другому подойдем к вопросу: а почему мы должны отказывать вам в регистрации? Если норма о регистрации сетевых изданий будет принята, вы имеете право заявить о своем намерении зарегистрироваться, подать документы, и если все в порядке — мы вас зарегистрируем как СМИ. И неважно, крупные вы или не очень.

Есть право, а есть обязанность. В проекте закона прописывается право регистрироваться как СМИ, но не обязанность.

— Но правильно ли я понимаю, что журналистов тех интернет-изданий, которые не зарегистрируются, не будут аккредитовывать на пресс-конференции и мероприятия госорганов?

— Вполне возможно, что так. Это каждый госорган решит сам для себя. Вы же не зарегистрированы как СМИ и тем не менее посещаете разные официальные события. И в свою бытность руководителем пресс-службы президента я аккредитовывал вас на президентские мероприятия.

Здесь нет императива, что вот нельзя — и все тут. Но госорган в то же время имеет законное право отказать вам в аккредитации, если вы не зарегистрированы как СМИ, а являетесь просто интернет-ресурсом, который создает и распространяет контент и по факту работает как СМИ.

Кстати говоря, проект закона предусматривает равную ответственность по закону о СМИ как для медиаресурсов, так и для тех, кто, не имея регистрации, выполняет их функции.

Проект этой нормы возник не на пустом месте. Журналисты и государственных, и негосударственных изданий (я просто не буду называть эти издания) неоднократно по этому поводу высказывались. Говорили: «Допустим, работали вместе на одном мероприятии, я журналист газеты и потом за ту информацию, которую опубликую, несу полную ответственность по закону о СМИ, а вот мои коллеги опубликовали фейк, их пожурили, они быстренько информацию убрали с сайта — и нет проблем».

— Но сегодня интернет-ресурсы тоже несут ответственность за то, что публикуют. При этом любой человек, если он не согласен с информацией, может подавать заявление в суд…

— Различия есть. И на самом деле, главная идея, которая закладывалась в эту юридическую новеллу, — максимально уравнять в правах и обязанностях СМИ и площадки, которые к таковым формально не относятся, но по сути являются тем же.

Коль мы все работаем как пресса, то и ответственность должна быть одинаковой. Если закон сумеет создать равные условия, то разве это плохо?

— Если вернуться к вопросу журналистов интернет-изданий, которые не захотят регистрироваться… Получается, что они не смогут работать как журналисты на массовых мероприятиях, в том числе и на несанкционированных?

— Поэтому мы и предлагаем добровольную регистрацию в качестве СМИ. Если ответственность вы будете нести как СМИ и есть добровольный порядок регистрации в качестве сетевого ресурса, то почему бы не зарегистрироваться? Какие проблемы? Что мешает?

Вот у меня возникает вопрос: почему интернет-ресурс не хочет регистрироваться, если он в то же время хочет работать как средство массовой информации, допустим, освещать массовое мероприятие и получать аккредитацию наравне со своими коллегами из государственных и негосударственных изданий, которые легализованы в белорусском медиаполе?

— Еще одно из самых заметных нововведений, которые планируются, — это идентификация комментаторов. Как это будет работать?

— Закон, разумеется, детальный механизм не прописывает — для этого существуют подзаконные акты. Тем не менее мы, как вариант, видим это так: человек, который пишет комментарии, сможет публиковаться точно так же, как и сегодня — под ником. Придумал себе красивую аватарку или решил быть без нее, ник, пожалуйста, публикуйся. Информация о реальном человеке находится у владельца интернет-ресурса и не является предметом публичного доступа.

Сегодня так или иначе существуют некие формы регистрации на форумах. Если я хочу что-то прокомментировать, должен заполнить форму и указать электронную почту и таким образом получить доступ. Мы же предлагаем иное — СМС-идентификацию.

Это и в интересах владельца интернет-ресурса, отвечающего за размещаемый на его площадке контент. Да, модерация, допустим, есть, но она, как показывает практика, проблему не решает, когда публикуется в комментариях фейк, оскорбления, законодательно непозволительные вещи. В министерство ежедневно идут жалобы по подобным поводам.

— Но я же во время регистрации могу ввести чужой номер телефона…

— Можете, конечно, но владельцы номера — это физические лица, не виртуальные. Но давайте попробуем пойти от обратного. Почему человек боится высказывать свою точку зрения таким вот образом — через непубличную идентификацию? Что ему мешает? Какие-то внутренние страхи, что вот я выскажу, мол, свою точку зрения — и меня за это накажут или каким-то образом будут преследовать?

Но мы исходим из другой логики. Что если человек не позволяет себе хамить, не нарушает закон, не призывает к насильственным действиям, не пропагандирует жестокость и прочие отвратительные вещи, то почему бы ему не зарегистрироваться и не высказать свою точку зрения, если он этого хочет? В конце концов все время слышим про проблему троллей и отчаянно «храбрых» сетевых хомячков, плюющих в людей из-за высокого и прочного интернет-забора. Может быть, так попробуем культуру общения в Сети улучшить?

— А если это пользователь из России, тогда что делать?

— Для начала давайте определимся с идеей идентификации как таковой. Если она будет одобрена депутатами парламента, то будет отдельный документ, некая инструкция, как это делать. Вопросы, кстати, действительно есть.

Что касается россиян, то у нас общее Союзное государство и отлажен механизм совместного решения проблем как по части уголовной, так и по части административной ответственности граждан Беларуси и России.

— Допустим, эта система заработает, но как она будет применяться? Например, человек прочел о себе комментарий на форуме и не согласен с ним, считает, что ему нахамили, он будет запрашивать у ресурса данные этого комментатора?

— Здесь поможет предлагаемая норма о том, чтобы на сайте были указаны четкие, реальные координаты владельца интернет-ресурса. Сегодня, если человек не может достучаться до него, он пишет в Министерство информации. Это обращение мы обязаны рассмотреть в установленные законом сроки, тут все очень жестко. Ищем владельца интернет-ресурса и выступаем фактически посредником в этой ситуации.

Мы предлагаем более короткий путь: на сайте публикуются контактные данные, по которым человек имеет возможность связаться с владельцем интернет-ресурса или его представителем и обсудить свою проблему. Если она не решается, человек будет действовать точно так же, как и сегодня: обращаться в Министерство информации напрямую или через, например, МВД, в зависимости от сути вопроса.

Если нам требуется экспертное заключение, мы обращаемся к своим коллегам. Это могут быть, допустим, представители МВД или МАРТа, если, например, речь идет о недобросовестной рекламе, с чем часто приходится сталкиваться. На основании их заключения и норм законодательства мы принимаем решение.

Никто не запрещает министерству для начала связаться с самим владельцем интернет-ресурса и предупредить его о том, что мы считаем, что вот такая-то ситуация нарушает права и интересы гражданина. Если владелец интернет-ресурса не согласен, то у нас есть право принять решение о закрытии доступа к ресурсу.

После устранения причины проблемы владелец интернет-ресурса может обратиться к нам, мы все проверим и сайт разблокируем. Если ему этот путь не подходит, он может обратиться в суд и заявить, что Министерство информации, извините, неправомерно действовало. И тогда мы уже выступим ответчиками в суде.

Кстати говоря, бывают очень серьезные ситуации, когда надо действовать очень быстро. Например, обнаружен паблик в соцсети, склоняющий детей к суициду. Это страшные вещи! Его немедленно надо закрывать, и для этого нам дано право действовать во внесудебном порядке. А сколько мошенников, обирающих людей через схемы микрокредитования, сколько прочей интернет-нечисти, с которой разбираться надо без долгих преамбул…

— Поправки предполагают, что можно будет блокировать страницы в Facebook, «ВКонтакте» или канал на YouTube?

— Некоторые страницы во «ВКонтакте» мы и сегодня блокируем. Мы обращаемся к администрации социальной сети, объясняем причину, показываем, что вот эта конкретная страница действительно занимается распространением, например, экстремистских материалов, призывает к насилию и нарушает закон. И администрация соцсети исходя из нашего обращения блокирует эту страницу.

Проект закона сегодня достаточно активно критикуется. Есть критики из профессионального сообщества, но громче всего звучат те, кому любые новации и действия власти не по душе априори. Их принцип такой: «Что власть ни делает — все плохо».

Есть определенная прослойка граждан, которые давно мечтают, чтобы власть ушла из информационной сферы и никоим образом не участвовала в ее жизни и не занималась ее регулированием. В некотором смысле я вижу, что нам пытаются предложить свободный рынок начала 90-х, но мы уже проходили это.

Президент четко и правильно сказал, что государство не уйдет из медиасферы и будет участвовать в ее жизни. Ну а как по-другому? Любое государство заинтересовано в том, чтобы эта сфера работала и развивалась по определенным правилам, чтобы были защищены интересы граждан, которые тоже, не забывайте, являются участниками информационно-коммуникационного процесса.

В проекте закона есть целая статья, которая расширяет основания для закрытия интернет-ресурса. Там появились моменты с защитой прав несовершеннолетних, запрет на размещение информации об изготовлении взрывчатых веществ и взрывных устройств, пропаганду самоубийства и так далее. Я считаю, что это надо сделать. Но нас за расширение списка раскритиковали некоторые представители профессионального сообщества. Видите ли, увеличилось количество оснований для закрытия интернет-ресурса. Да, увеличилось. И да, по этим основаниям и так закрываются некоторые интернет-ресурсы. Однако мы считаем необходимым придать этим нормам для повышения их эффективности статус закона.

Критики нашего проекта закона любят ссылаться на европейский опыт. Но только тогда, когда им выгодно. Мы тоже ссылаемся на европейский опыт. Допустим, на опыт Германии. Мы сейчас заговорили о социальных сетях, а там еще в прошлом году бундестаг принял Акт о законности в Сети. Он уже работает.

И там предусмотрена довольно жесткая ответственность за распространение информации, запрещенной немецким законодательством, через социальные сети. Меры реагирования — вплоть до закрытия доступа к Сети в целом. Вот вам, пожалуйста, опыт из самого сердца Евросоюза. Вы против?

Президент Франции предложил законопроект о борьбе с фейковыми новостями. И ряд французских медиаэкспертов его поддержали.

Можно, конечно, ссылаться и на опыт России, Казахстана — наших партнеров по ЕАЭС. Вот свежая новость: депутат Госдумы Алена Аршинова обратилась в Роскомнадзор с просьбой заблокировать группы в соцсетях, где призывают устраивать травлю и избивать школьников из-за одежды, а также обеспечить ежедневный мониторинг для выявления и ограничения доступа к интернет-страницам, пропагандирующим агрессию и насилие.

Речь идет о случаях избиения подростков в Нижнем Новгороде из-за «не той» одежды…
Это тоже против свободы слова и интернета? Или мы живем на другой планете и нас не задевают подобные проблемы?

Мы понимаем, что есть Facebook, YouTube, Instagram и прочие сети, есть мессенджеры… Немецкое законодательство предусматривает работу, кстати, и с мессенджерами. И все это уже давно — часть нашей жизни. И реально сложно представить себе: как это — закрыть целую соцсеть? Мы же все это понимаем и анализируем. И настроены на нормальный и конструктивный диалог с владельцами соцсетей. Потому что они точно так же, как и любое государство, заинтересованы в том, чтобы негативная информация, призывы к насилию, информация, связанная с распространением идей терроризма и экстремизма, криминалом, наркотиками, не распространялась.

— Не произойдет ли такая ситуация, когда из-за ролика на YouTube для белорусов закроют весь YouTube?

— В отдельных случаях нам навстречу идет и YouTube… Еще раз говорю: давайте исходить из реальной практики, а не гипотетических «а что, если?..»

Да, мы можем попытаться и сегодня закрыть соцсеть целиком. И это право есть не только у нас — оно присутствует в законодательстве других стран, о Германии я уже сказал. Но я уверен, что спорные вопросы можно и нужно решать не столь радикальными методами.

Мне кажется, что за последнее время и с учетом последних событий в информационной сфере владельцы соцсетей стали куда более внимательно относиться к мнению и общества, и государства. Это мировая тенденция. Может, и ошибусь, но по-моему, в некотором смысле позиции сблизились…

— Поправки в том числе касаются белорусского контента на телевидении. Речь идет о том, что там должно быть как минимум 30% отечественных программ. Разве сегодня кто-то не выполняет эту норму?

— Мы проанализировали ситуацию на телевизионном рынке. Крупные телекомпании, наши флагманы, работают нормально, и к ним претензий нет. Но есть ряд телекомпаний поменьше, которые живут за счет закупки контента. У них есть свое телепроизводство, но оно, допустим, покрывает 10−20% эфира. Ставка делается на приобретение иностранного контента.

С точки зрения развития телевизионного рынка — это не здорово, отрасль слабее развивается. Но нужно, чтобы развитие было нормальное, чтобы сюда больше денег заходило, чтобы был интерес и чтобы наши талантливые режиссеры и продюсеры, авторы не уезжали куда-то, а работали здесь. А то ведь как получается: человек сделал определенную карьеру, вырос и потом начинает смотреть, где ему больше заплатят, и, конечно, мы сами это видим, нередко люди уезжают, и не худшие…

Когда говорят, что 30% белорусского контента — это сложно, то мы исходим из того, что это, тем не менее, возможно. Мы же не «зарядили» планку в 50%, мы предложили 30%. И многие телеканалы, в том числе региональные, эту планку уже перешагнули. Да, есть определенные претензии к качеству нашего контента, вот, пожалуйста, стимул, чтобы качество росло.

— На ваш взгляд, какое количество каналов затронет эта норма?

— Скажем так, значительной части региональных телекомпаний.

— Но у них и ресурсы не такие…

— Вопрос тоже неоднозначный. Когда начинаешь разбираться с экономикой региональных телеканалов, понимаешь, что порой не все так плохо.

Мы заинтересованы, чтобы они свои доходы тратили прежде всего на развитие канала, производство хорошего контента. Он привлекает и зрителя, и рекламодателя. Но кому-то придется напрячься, я понимаю. Тем более что в этом году надо поспешить с переходом вещания в HD-формат.

— Не опасаетесь ли вы, что, наоборот, качество снизится?

— Есть лидское телевидение, там более 60% собственного контента, есть ряд региональных каналов, где они эту планку в 30% перешагнули. Если бы не было позитивного опыта, мы бы, наверное, не решились на эту норму. Но опыт есть. И мы понимаем, что здесь все дело в руководстве телеканала, его учредителях и том, на что они ориентируются.

— Как эти 30% будут замерять?

— Министерство будет собирать информацию и делать еженедельный анализ. Сетка вещания каждого канала видна, механизмы есть.

— Была информация про украинский канал, который у нас может появиться…

— Этот вопрос на стадии проработки. Наши украинские коллеги внесли свое предложение относительно того, какой телеканал они хотели бы видеть. Переговоры не завершены.

— Что должно произойти, чтобы у нас появился крупный частный телеканал?

— Я когда-то был за появление новых телеканалов, потому что это расширяет рынок труда журналистов, способствует появлению нового, более качественного контента, это усиление конкуренции… Но подобное экстенсивное развитие рынка тоже ведь имеет свои пределы.

Сегодня я считаю, что рынок крупных телевизионных игроков уже сформировался. Конкуренция серьезная. И я просто не представляю, как сюда может зайти новый отечественный игрок, чем он будет зарабатывать и жить. Можно вкладывать деньги и не получать отдачи, но тогда какому учредителю нужен будет этот телеканал. Весьма сомнительная перспектива с точки зрения эффективности проекта.

— С первого взгляда кажется, что как будто многими из поправок в закон о СМИ хотят ослабить позиции независимых медиа. Думаю, что вы знаете, что по последней статистике Gemius в топ-10 популярных ресурсов в Беларуси входят два крупных белорусских интернет-ресурса. Это tut.by и onliner.by. При этом в регионах тоже есть проекты, которые достаточно популярны у аудитории, те же «Сильные новости» в Гомеле и s13 в Гродно.

— Так думают критики этого проекта закона. Это их мнение. Я думаю, что оно никоим образом не отвечает истине. Мы не ставим себе цель ослабить позиции независимых медиа. Так думают те, кто защищает сугубо интересы группы негосударственных общественно-политических ресурсов, чья жизнь — вечная борьба с действующей властью, уж извините за прямоту. Мы же смотрим куда шире, говорим об упорядочении медиарынка и о том, что те изменения, которые произошли на нем за последние годы, должны быть каким-то образом зафиксированы. Вот и все.

Нам все равно, с кем мы имеем дело: с государственными СМИ или негосударственными, нам все равно, какую точку зрения в данном случае СМИ исповедует и транслирует своей аудитории. Самое главное — чтобы все было в рамках закона. И чтобы в этом всем процессе не игнорировались интересы людей, которые и есть аудитория всех этих информресурсов.

Кому-то, наверное, не очень удобно работать в статусе СМИ. Кто-то вчера кричал, что его не хотят регистрировать как СМИ и не пускают в госорганы, не дают аккредитации. Сегодня он твердит прямо противоположное: ай-яй-яй, меня хотят поставить в одни и те же условия с этими средствами массовой информации, которые белорусы покупают в киосках «Белсоюзпечати». Тут же чистой воды конъюнктура.

— Лично вы где читаете новости, какие каналы смотрите?

— Я начинаю с агрегаторов новостей, а потом уже перехожу на конкретные сайты, проверяю социальные сети. У меня есть аккаунты в Facebook, Twitter, Instagram. Сам достаточно мало там публикую, потому что я не слишком открытый человек, чтобы рассказывать о том, что я ел на завтрак, какие проблемы меня одолевают, какая у меня замечательная семья, какой чудесный нынче закат. Я не против всего этого, поймите правильно, но не мое…

Меня несколько раз упрекали, что, мол, я замминистра информации, а в социальных сетях меня практически не видно. Ничего страшного. Самое главное, что я знаю, что творится в социальных сетях, вижу и понимаю те механизмы, которые используются для управления контентом. Комьюнити-менеджмент для меня не пустой набор звуков. И как манипулируют людьми в соцсетях, мне тоже неплохо известно. Мне вся эта история с соцсетями вполне интересна. Но я не могу себе позволить тратить то время, которое у меня остается в сутках, вместо семьи и детей на погружение в просторы Facebook и дискуссии в Сети. Разве что так, немного…

— Но у вас же есть любимые ресурсы и телепрограммы?

— Врать не буду, а рекламировать с моей стороны не очень правильно: опять обвинят, что я кого-то поддерживаю, а кого-то — нет. Хочется относиться одинаково ко всем.

— Можно ли сегодня вносить свои предложения по проекту правок в закон о СМИ?

— Сегодня мы говорим о проекте закона и не отказываемся его обсуждать. Помимо Министерства информации в этот процесс вовлечены депутаты Палаты представителей, а это наш законодательный орган. Если есть какие-то предложения, то их можно отправить и в Министерство информации, и в Постоянную комиссию по правам человека, национальным отношениям и средствам массовой информации. Дверь открыта.

Если кто-то считает, что Министерство информации неправо и предлагает что-то не то, предлагайте свое, мы готовы выслушать. Можем поспорить. Собственно, сегодня это и происходит. Министр встречался с представителем БАЖа, с депутатами, журналистами… Эти встречи продолжаются. Еще раз повторяю, что дверь не закрыта.

По материалам tut.by