Эстетика Гоши Рубчинского в портфолио Стаса Карда

Я никогда не учился на фотокурсах. Вообще, я считаю, что всему нужно учиться самому — начинать со съемки листочков, капелек, бабушки в деревне и постепенно развиваться, пусть даже совершая ужасные ошибки.

У нас в семье очень рано появился фотоаппарат — игрушечный цифровой Canon. Мы каждое лето ездили в Крым с родителями, и я там снимал природу. Я долго пытался сфотографировать цикаду, но они очень быстро машут крыльями — у меня ни разу не получилось.

Я никогда не снимал портреты, потому что не видел в этом смысла: у меня не было красивых друзей, только такие же дети, как и я сам. Но однажды я наткнулся на портреты Никиты Сергушкина — с его знаменитыми «живыми» глазами. К тому же у него были всякие сумасшедшие снимки, которые выглядели для меня как кадры из фильмов. Так я стал искать на Flickr похожих фотографов.

Я перешел на мистические, фантастические сюжеты: ведьмы, леса, плащи на несколько размеров больше, съемки в темноте. Лет с 15 каждое лето я снимал какую-нибудь подругу в четыре утра, когда только светает. Я возвращался домой в таком восторге, что даже не ложился спать — сразу начинал обрабатывать фотографии.

Свой первый проект Communal Box я сделал в 16 лет. Он о том, как выживают в Минске приезжие молодые люди — как работают 24/7 и параллельно делают арт, бреются налысо, занимаются всякой фигней. Мне хотелось оформить этот проект в виде интернет-зина — создать альбом из 60 фотографий и 6 интервью, — и я написал главному редактору минского журнала «Кактутжить», она согласилась помочь. Тогда только набирала популярность эстетика Гоши Рубчинского, и я попал в нужный момент.

После того как проект опубликовали, мне писало по 20 человек в день. Меня хотели напечатать в немецком фотожурнале, предлагали издать книгу с моими снимками, сделать выставку в одной из минских галерей. Но я отказывался. Я хотел, чтобы проект жил в интернете и все фотографии Communal Box существовали только в размере 600 px.

В интервью «Кактутжить» я ляпнул, что хочу поступать на «медиа и коммуникацию». Мне написал директор компьютерной академии «Шаг» и предложил бесплатно отучиться на их курсах по веб-дизайну в Минске. Я приехал в Минск и понял, что дизайн — совершенно не мое. Это заблуждение 2000-х, что дизайнер — это что-то творческое, полет фантазии, а на деле — лепишь одинаковые иконки и логотипы, как китаянка, которая на фабрике шьет трусы. Кроме того, все, что достается бесплатно, изначально не ценится. Я бросил учебу.

В период мистических снимков я стал популярным в Витебске. Одногодки и ребята чуть старше начали интересоваться моими фотографиями. Тысяча, две тысячи подписчиков — просто от репостов, я не пытался раскручиваться. Меня даже стали пародировать ребята из школы. После Communal Box я потерял всю свою аудиторию, потому что люди, которые приходили посмотреть на фиолетовый лес и ведьм, теперь видели бомжеватых подростков. Какие-то 40-летние мужики писали, что найдут меня и зарежут за то, что я снимаю неправду. Спрашивали, кто мне заплатил, чтобы я так опошлил Беларусь и белорусов, где я этих бомжей нашел. В комментариях писали, что я обкурился спайсов, что я психбольной. Они не понимали, что я нашел таких людей по соседству с ними и если их дети выглядят не так, это не значит, что таких людей нет.

Какие-то 40-летние мужики писали, что найдут меня и зарежут за то, что я снимаю неправду.

В 16 лет пережить такое давление сложно, потому что ты понимаешь: если хочешь остаться в этой стране, снимать и быть тем, кем хочешь, тебя будут считать бичом, который оскорбляет чьи-то чувства. Любую объективную ситуацию эти люди воспринимают как личное оскорбление. Понимаешь, что нужно любо бежать отсюда, либо подстраиваться. А мне очень нравится Беларусь, я бы очень хотел здесь быть.

После Communal Box был проект «Дриады», в нем все то, за что меня любит аудитория: весна, природа, другие формы жизни, мифология. Однажды у меня была бессонница, и, чтобы уснуть, я стал читал статьи в «Википедии» — и случайно наткнулся на дриад. Мне показалось классным, что есть такие существа, которые выглядят как люди и охраняют деревья. И еще у них нет пупка, потому что они рождены деревьями, и я подумал, что это очень хорошая идея для фотографии.

Я никогда ни у кого не спрашиваю, хотят они поучаствовать в проекте или нет. Я пишу: «Привет! Я снимаю проект, мне нужен ты». Все мои друзья знают, что я снимаю классно, и никогда не отказываются. Когда я фотографирую ню, могу пойти на уступки: снимать плечи, прикрыть что-то волосами.

Иногда просто хочется рыдать.

Я хотел бы зарабатывать на фотографии, но не знаю, где тот ларек, куда можно прийти и предложить свои работы. Иногда просто хочется рыдать. Я смотрю на фотографов, которые зарабатывают деньги, и мне хочется спросить, как они это делают. Я даже готов снимать свадьбы, потому что в этом тоже есть своя эстетика — свадьбу можно снять красиво, без треша.

По материалам birdinflight.com